Сергей Калугин и Оргия Праведников

А шо я-то? я ваще на коньках аки любрикант без адгезии.
Вот лыжи да!

Да и на лыжах, кста, можно...

Думаешь этот мой собеседник еще приедет учиться?

Да шо на лыжах, что на коньках.. неудобно, ноги разъезжаются.

Этот-то наврятли уже.. Но ты же не будешь останавливаться на достигнутом? Верно?

зы. токо-што обратил внимание на тавро: "главная по флуду". Предлагаю изменить ник на "Флудаско"!

Но-но-но! Вы мой ник не трожьте С ним связанна душещипательная история


Чего это?


Да что ж мне так смешно-то...


Ну вот... Надеялась, что с тобой уж точно прокачусь...эх...

"Я требую продолжения банкета!"

какая из?

Ещё и не одна?

Даёшь их все!
P.S. У меня, кстати, твой ник ассоциируется с Джеком Лондоном, с Сердцами Трёх... Там был бог солнца, кажется, Да Васко- это почти Юдаско!

В верном направлении мыслишь.

Ю Да Ско.

- Молчать! – снова рявкнул на них Брям. – Ну, Нора, что ты скажешь на это?
- Не знаю, может они тоже!
- Может они были их сообщниками? – сказала я. – Кто сказал, что их было всего двое?
- Да твоей бабки причудилось или приснилось!
- Брям! – вскрикнула Нора. – Идем, живо!
Брям проследовал за ней за дверь:
- За мной! – грубо крикнул он Эдику, уходя.
- Эй, вы что там собрались? – отец выскочил за ними.
Недогаи-Суровы тут же завопили в два голоса:
- Павла! Павла! Пашенька! Пожалуйста!
- Что?
- Развяжи нас, милая, быстрее! Ты ведь знаешь, кто мы!
- Как раз наоборот! В роде – вы поэт! И вы тоже поэт!
Они наперебой закивали.
- Не верю! Глупости! Вы мошенники! Почему бы вам не оказаться преступниками…
- Мудрая женщина, только что сказала, что мы на них не похожи!
- Мало ли… - я отвернулась.
- Нет, Вася, - сказал второй Недогай-Суров. – Жалость к сильному полу – не ее картина!
- А что ее картина?
- Даже не пытайся! - сказала я, не поворачиваясь.
- Смотри… - шепнул он своему собеседнику. – Ты любопытна, так? – я молчала. – Ты б сейчас всю пристань продала, чтоб узнать кто мы такие. Два человека, молодых, интересных, эээ, так сказать в меру красивых и таких разных появляются один за другим, представившись, как твой любимый поэт…
- Почему любимый?
- Ты мастер, - шепнул ему гронзиец.
- Я знаю.
- Это не значит, что я сдалась!
- Хорошо! Но как ты слушала, когда Вася рассказывал «Историю о жизни», как ты смотрела на него, да и на меня…
- Хорошо! Да, любимый поэт…
- Ну вот, и тут мы, оба чем-то похожие на поэта с обложки, милые. Как же мы среагируем друг на друга? Опа, а мы оказываемся приятели! И более того, не смотря на твой жаждущий объяснений взгляд, мы ничего тебе не объясняем! Конечно, ты в паники, ты до этого весь вечер смотрела на обложку, и видела то меня, то Васю, а кто-то наверное сказал, не лезть не в свое дело, как же… ты знаешь, что в деревне ловят опасных или неопасных, не знаю, преступников, но даже не подозреваешь, что… когда вдруг видишь нас на их месте, - он замолчал и принялся насвистывать какую-то заграничную мелодию.
- И что? И что? Откуда ты все это знаешь?
- Я разбираюсь в людях…
- Ну это не объяснение! Кто же вы такие?
- Хочешь знать?
- Вообще-то да…
- Очень хочешь?
- Да-да.
- Что да-да? Хочешь знать, да?
- Да! – крикнула я.
Он моргнул, глаза блеснули:
- Тогда развяжи нас!
Я кинулась к веревкам.
- Нет, возьми перочинный нож у меня в кармане.
После долгих усилий я перерезала его веревки.
- Не бросайте меня! – улыбнулся гронзиец.
- Быстрее, Павла, ну! Давай я!
Веревки лопнули, как раз, когда дверь скрипнула и приоткрылась:
- Так что вот… - послышался голос Бряма.
- Живо! Деру! – я не знаю как быстро двигался Василий Второй, мне даже показалось, что все замерло, настолько мгновенно он обхватил меня обеими руками и прыгнул в окно, за ним, уже под крики Бряма прыгнул его товарищ.
- Высоковато, да?
- Черт, мои ноги!
- Эй люди добрые! Держи их! – послышалось из окна. Толпа, стоящая на крыльце недоброжелательно радостно загудела и ринулась к нам, маша кулаками.
- Черт, Вася, вставай! Быстро! – крикнул Недогай-Суров, все еще не отпуская меня, он дернул приятеля за руку и побежал.
- Я не тяжелая? – решила напомнить я, без меня их бегство бы облегчилось.
Но Василий лишь спокойно бросил:
- Нет.
Нас нагонял первый Недогай-Суров:
- Быстрее! - кричал он. – Их много и, можно заметить, они в экстазе! Они прибьют нас!
- Я не могу сосредоточиться!
- Сейчас они тебя сосредоточат! – он оглянулся, толпа была близко. – Даваааай! – заорал он благим матом.
- Господи, да сейчас же, сейчас! – пробормотал номер два. – Я не могла понять, что они делают, когда вдруг он начал читать захватывающим душу голосом:
– Он стоял, прислонившись к стене,
За которой остались мечты,
Он бы все посвятил Тебе,
Не завяли бы эти цветы…
- Любовь поэта! Да! Они никогда не понимают! Почему? Почему?! – выкрикнул в полный голос номер один.
Впереди была весенняя лужайка с изумрудной травой, и они оба перешли на шаг.
- Получилось! – он перехватил меня поудобней и повернулся. Толпа с криками бежала на нас, они были уже в полуметре.

Ага, Васко да Гама…

Так вот…

Решила без предыстории.

У племени Куну-Буру был обычай начинать любой свой рассказ со слов «Сначала было Солнце». Чтобы они не рассказывали, о чем бы ни говорили – первой произносили фразу «Сначала было Солнце». Увы, я все еще не настолько сильна в области этнографии, чтобы это объяснить, но как поняла – это что-то связанное с местной верой. На местном диалекте «сначала» - «юдай», «было» - «йосс» и «Коо» - «Солнце» - звучало единым, столь привычным для них словом «Юдаско».
И когда наш самолет совершил экстренную посадку в лесах Колумбии, мы соответственно на землю сошли все, но я задержалась в самолете. Когда вышла - местные жители уже с любопытством «глазели» на наших и начали им что-то рассказывать… Вы ходяиз самолета я услышала «Юдаско…». А почему бы и нет? Хорошее слово. Почему бы мне не быть Юдаско, с тех пор все намного проще Юдаско – это я.

Колдовство?

Продолжение?

Эх Чекистов на вас не хватает...

Дайте мне еще времени на отшлифовку написанного

ААААААААААААА вон оно чё!

Лишь звоном струн озвучу
Я тишину покоя,
Мелодий, не сбивая,
Далеких песен звезд,
А на окне чертенок,
Он тихо подпевает,
И сам не понимает,
О чем сейчас поёт.

А возле люстры ангелы
За мною наблюдают,
Отчеты бесконечные
О моих мыслях шьют,
Зачем им это нужно –
Вон тот чертенок знает,
Они ж того не знают,
Но и они поют…

Поют со мною вместе,
Порой не успевают,
Теряем ритм, путаем,
Потом споемся вновь.
Не вас я, черт, и ангелы,
Той песней забавляю
Я просто открываю
Ему свою любовь.

Тебе чертенок нравится?
Ведь ты стучишь копытцем,
Мне ритм помогая
Неправильно держать.
Скажи, там под землею
Не могут поделиться –
Как это говорится –
Как мне ему сказать?

Вы ангелы крылаты,
Летаете над миром,
И слышите так много,
Теперь и песнь мою…
Поведайте, хорошие,
Как рассказать мне милому,
Как передать мне милому,
Что я его люблю?

Слова любые скажутся,
И отзвучат со временем,
Бумага пожелтеет
Да выцветет строка.
Любовь, ее не выразить
Простым стихотворением,
Которого забвения
Не унесет река.

Ну что ж летите ангелы,
Пусть песнь еще не спета
Домой беги, чертенок,
Тебя уже зовут.
Слова любви, быть может,
И существуют где-то,
Но держат их в секрете
И лишь вот так поют.