|
Так поет Танец Казановы моя шестилетняя дочь
Слабый шорох вдоль стен, мягкий бархатный СУП,
Ваша поступь СЛЕГКА шаг с НОСКА на каблук,
И подернуты страстью зрачки словно пленкой ВАЗУТНОЙ.
Любопытство и робость, истома и страх,
Сладко кружится пропасть и СТОЛ на губах,-
Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой.
Я ЗАРЯДНЫЙ танцор - прикоснитесь желаньем, я выйду.
Обратите внимание - щеголь КРАСАВИЦЫ фат,
Лишь слегка потускнел мой КАЗОЛ изукрашенный пылью,
Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят.
На стене молоток, бейте прямо в стекло,
И осколков поток рухнет больно и зло,
Вы падете без вывертов, - ярко, но просто, поверьте.
Дребезг треснувшей жизни, хрустальный ТРЕЗОР,
ТРИ ЗА ГОРНЕЙ отчизне, ТРИ ЗАРЕЗАН ВИСОК,
Я пред Вами, а Вы предо мной, киска зубки ощерьте.
И оркестр шести богомолов ударит в литавры,
Я сожму вашу талию в тонких костлявых руках.
Первый танец - кадриль, на широких И ПАТКИХ КЕНТАВРАХ,
Сорок бешеных ПАП, ПАП над бездной, чье детище - мрак.
Кто сказал, Казанова не знает любви, тот не понял вопроса.
Мной изведан безумный полет на хвосте перетертого ПРОСА.
Ржавый скрежет лебедок УБЛОКОВ, мелодия бреда.
Казанова, прогнувшись, касаткой ныряет в поклон, НУ И ЭТО.
За КЛЮЧИ И держитесь, безудержный пляс.
Не глядите в замочные скважины глаз,
Там под крышкою черепа пыль и сушеные мухи.
Я рукой в три кольца ОБОБЬЮ Ваш каркас,
А затем КРУТУАЗНО отщелкаю ВАС
Кастаньетами желтых зубов возле Вашего нежного уха.
Нет дороги назад, перекрыта, ИЗОРВАНА трасса.
И не рвитесь из рук, время криво и вряд ли право.
СЕРЫЙ дым заклубился, скользим и КУСАМ обгорелого мяса,
Вдоль багряных ЧЕРТОВ властителя века сего.
Что Вы вздрогнули детка, - не Армагеддон,
Это Я РАССВИРЕЛ похотливых валторн
В честь одной безвозвратно погибшей, хоть юной ОСОБО.
И не вздумайте дернуть крест-накрест рукой,
Вам же нравится пропасть, так РВИТЕ СО мной,
Будет бал ЛЮБОСРАТИ и ложе из приторной сдобы.
ЛОЖКИ с беличьим жиром во мраке призывно мерцают.
Канделябры свихнувшейся пряной развратной любви.
Шаг с карниза, прыжок на асфальт, где ЧЕРВИ отмокают,
ПРАРЕШЕНЬЯ бороться с ПОХИЧЕСКИМ УСОМ в крови.
Кто сказал, Казанова чарует лишь ЦЕЛОЙ МОНЕТОЙ?
Мне причастен пикантный полет на хвосте перетертого нерва,
Мой ТОПОР сокрушит Гималаи и ГОРЫ, И АДЫ.
В монотонной СИРЕНЕ, И черной, и злой СЕРОЙ БАНДЫ.
Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла,
В обнаженной И РВАНИ схлестнулись тела,
ШОРОХОЖИСТЫХ крыл, нас баюкают ангелы ночи.
ДИКИХЕЛЬ и обвейся, и стыло смотри,
Как звезда Эдельвейса раскрылась внутри,
Как вибрирует в ПЛЕСЕСОИТИИ мой позвоночник.
Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге,
Там пришли за тобой, только это, ДА ВРЕМЯ НЕ ЖДЕТ.
Ты ТАКАЯ зайдешь на разбитые черные РОГИ,
И безумный возница оскалит ликующий рот.
ЛЕДЕНЯЩЕГО СУПА ударит луна,
Содрогнется И КРУТО ВОНЗИТСЯ спина,
Завизжат на дорожных камнях ПОСТУПВШИЕ лица.
В тусклых ТИТРАХ тумана под крыльями сна
Расплетут пентаграмму нетопырь и ЖЕНА
И СОВЕТ АВАЗДУСЯ АЛАЮЩИЙ бред багряницы
Но не помне об это в упругом пьянащем ИХ ТАЗЕ,
В ЭПИСТОМОВОЙ слабость УЧИТЕЛЕЙ влажной волны.
Звезды рушатся в бок, ЛИКОЩЕРИ И ЗВЕРООБРАЗИ,
Время взорвано зверем и РЕЗАНА КРОВЬ ИЗ спины.
Кто сказал, Казанова - РАСЧЕТ, ТОТ И врет не умело.
Я люблю безоглядно РАСТАТЬ прежде чуждое тело.
Полночь, руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет
Я пленен сладострастьем полета на осколке ЗАРВАВШЕЙСЯ жизни.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
