За столом маленькой кухни сидел грузный лысеющий мужчина лет пятидесяти, в домашнем халате. У левой босой ноги из разбитого пузырька растекалась прозрачная жидкость. Мужчина медленно поднял глаза на вошедшего Винсента и усмехнулся. - Папа… - Винсент еле выдавил из себя это короткое слово. Мужчина призывно махнул рукой. Винсент подошел, хотя что-то внутри подсказывало ему не делать этого. Мужчина вдруг резко поднялся и оказалось, что он гораздо выше ростом. Он схватил Винсента за руку и дернул на себя. Лицо его стало совершенно омерзительным. Мертвым. Глаза заволокло бельмами, губы почернели, изо рта вырывалось жуткое зловоние. Винсент почувствовал это, когда его отец заговорил страшным чужим голосом: - Ты ведь видел маму, да? Ты гостил у нее? Отвечай отцу! Ты видел как она прекрасна — как нежный цветок… Винсент попытался отодвинуться, вырвать свою руку, но ему это не удавалось. - Она чудо, ангел. Моя Лили… моя Лили… А ты убил ее, дружок. Да? Ты убил ее, мерзкий ублюдок! Мою жену! мою Лили! Винсенту удалось вырваться, но тут тяжелый удар опрокинул его на пол. - Ты трусливый убийца!– продолжая реветь, он стал надвигаться на упавшего сына. - Нет, папа, нет! – испуганный подросток отползал от идущего на него, словно поднятый зомби, отца. Он зарыдал, закрываясь руками: – Я сделал это для тебя! Папа, я тебя люблю! Я сделал это для тебя! Папа! Не надо!...
* * *
«Все. Теперь в Варшаву, - подумал Винсент, заходя в лифт, поправляя на лице светло-зеленую маску. Она служила ему пропуском в инфекционное отделение и надежной защитой от глаз бдительно охраны, делала его неотличимым от прочего медперсонала. – Жаль, варшавский институт вирусологии по сравнению с парижским скачет на кривоногом пони».
Он подмигнул курносой малышке с заплаканными глазами, которую держал на руках высокий темнокожий мужчина. Наверно столько же сколько было ему, когда ему стали сниться Сны. Мальчику Леону, палату которого он только что оставил, было чуть поменьше лет, но ему уже не суждено стать старше. Болезнь, которой еще никто не придумал названия, убила бы его неокрепший организм к завтрашнему вечеру. Африка дарит столько немыслимых чудес, особенно тому, кто хочет их обрести.
После инъекции, что сделал ему Винсент, все внешние признаки болезни исчезнут, как по мановении волшебной палочки. Врачи поставят диагноз «гастрит» и отпустят мальчика домой к счастливым родителям. К тому времени его сводный брат будет пролетать над красочными огнями величественной столицы Польши.
Леон не узнал Винсента частично из-за маски, но больше из-за невозможности его присутствия в этой палате. Он ждал маму или папу, но только не своего недавно обретенного брата.
«Есть что-то мазохистское, - думал Винсент, - в том, что бы так улыбаться им — моей безжалостной матери и ее холеному мужу. Джордж Ларра... Мало того что адвокат, да еще и американец. Но я все-таки хороший сын. Я корректно обхожу тему моего приезда в Париж при ее Джордже. Мне кажется, он чем-то похож на меня. Только он адвокат. А я нет. Но каждый из нас держит в руках людскую жизнь и смерть. Я говорю, что приехал учиться, а сам уже давно работаю в институте Пастера, просто я не покидал его несколько месяцев, ночуя на стульях в лаборатории. Я обмениваюсь рукопожатьем с ним той же рукой, что держал урну с прахом моего отца. Папа хотел, что бы я похоронил его прах в Париже. Он хотел быть ближе к своей Лили. Я устрою это, папа».
- Он умер во сне, мам. Это спокойная смерть.
Это неправда, он покончил с собой. Он долго мучился, прежде чем умер.
- Он совсем сдал в последний год. Я не стал писать тебе. Я понимаю, вы давно уже были чужими друг другу.
Как удивительно правдиво звучит его голос.
- Ты такая красивая, мама. Знаешь, когда я разбирал вещи в нашем старом доме, я нашел это. Я помню, ты каждый вечер ее открывала... Ты тогда забыла ее…
Он протягивает ей старую музыкальную шкатулку. Проказник Леон подслушивает, его очаровывает Винсент, он даже хочет быть похожим на него. Шкатулка рано или попадет в его руки. А дальше банальная царапина о сломанную пружинe и останется только наблюдать, как микроскопические существа возьмутся за свое черное, но такое естественное для них, дело. И их уже не остановить. Если не знать того что знает он, Винсент.
Что может быть проще и что может быть сложнее. Он продал дом отца, чтобы своими глазами увидеть Африку, что бы вдохнуть ее высушивающего внутренности воздуха, наполненного бессчетным количеством самых верных врагов человека, невидимых невооруженным глазом. Он наполнял ими свою кровь, а вернувшись, должен был найти лекарство или умереть.
Покинув здание больницы через вход для персонала, Винсент выкинул использованный шприц в урну для сигаретных окурков. По заднему двору сновали между машин неотложки десятки врачей и медсестер – произошла крупная авария в аэропорту Шарль де Голль. Он неторопливо прошел между ними, и только выйдя на улицу, сдернул маску и, смяв, запихнул в карман.
Он плотнее запахнул длинное пальто — октябрьский ветер в Париже мог быть источником неприятных ощущений, особенно если на вас только тонкая хирургическая роба. Посмотрел на часы. Времени вполне хватало на то, что бы вернуться в квартиру и забрать приготовленные чемоданы. Ему действительно жаль было покидать Париж.
«Может, стоит назвать ее Lilium Mortus?»
_________________ ******* *******
Последний раз редактировалось Дия 04 ноя 2007, 20:07, всего редактировалось 4 раз(а).
|